Комментарий В.В. Рябцева:
К ПРОБЛЕМЕ ЛЕСОВОССТАНОВЛЕНИЯ НА ЗАПАДНОМ БЕРЕГУ ОЗ. БАЙКАЛ (ПОСЛЕ ПОЖАРОВ 2015 ГОДА).
В социальных сетях на эту тему развернулись дискуссии. Хочу высказать свою точку зрения.
В Иркутской области наиболее крупные пожары происходили на Прибайкальских и Байкальских хребтах, т.е. в условиях горного ландшафта, как правило – вдали от дорог.
Существует мнение, что теперь следует вырубить все леса, пройденные верховыми пожарами, на их месте провести работы по лесовосстановлению (т.е. посадку саженцев).
Речь идёт о многих тысячах га (низовыми пожарами пройдена площадь в несколько раз больше), причём в труднодоступных районах.
Мои возражения:
1. Для вырубки этих лесов и вывоза древесины потребуется создать целую сеть лесовозных дорог, причём по горным склонам и вершинам хребтов. Уже стоимость этих работ превышает разумные пределы (скорее всего нужны сотни миллионов рублей). Ещё большие затраты потребуются на посадку саженцев.
2. На крутых склонах верховые пожары уничтожают (наносят огромный ущерб) почве, на многие десятилетия лишая лес возможности восстановиться. Пример – склон между Сарминским ущельем и полуостровом Хадарта. Сгорел в 2003 г., на крутых участках до сих пор нет никакого восстановления – стволы обгоревших деревьев и камни. Срубить лес, при большом желании, на таких склонах удастся, но покрыть их новой почвой – нет.
3. Лесовозные дороги на крутых склонах станут причиной крупномасштабных эрозийных процессов. А в целом новые дороги на хребты принесут вред не меньший, чем пожары. Они дадут «зелёный свет» автобраконьерам. Десятилетиями (если не больше) хребты будут представлять собой биологическую пустыню, плацдарм для браконьерства и разнообразных «покатушек». Не стоит забывать, что Служба по охране животного мира Иркутской области со своими несколькими десятками инспекторов контролирует браконьеров столь же «эффективно», как МЧС – лесные пожары. Кстати, и в дальнейшем гореть эти территории будут постоянно – из-за упомянутой категории граждан. В современной ситуации для дикой природы дороги – худшее из почти всех возможных зол.
4. Даже потратив огромные суммы на вырубку и посадку саженцев, мы не получим гарантий ускоренного лесовосстановления. Потому что искусственные молодые посадки выгорают ещё более легко (из-за своей густоты, из-за разросшегося на солнце травяного яруса), чем леса.
5. В результате огромных дорогостоящих работ в выигрыше окажутся только фирмы и чиновники, «освоившие бюджетные средства на лесовосстановление».
Какой выход?
Сделать ставку на естественное лесовозобновление, воссоздать структуры (лесную охрану и авиационную охрану лесов), способные эффективно бороться с лесными пожарами. Без таких структур работы по искусственному лесовосстановлению вообще не имеют смысла. Почти ежегодно весь юг Иркутской области охватывают низовые пожары, уничтожающие и естественный подрост, и искусственные посадки.
Если бы в 2015 году в Иркутской области существовала авиалесоохрана, по численности и оснащению такая же, что имелась в 1980-х, то пожары были бы вовремя обнаружены, а затем локализованы – десантниками. В условиях гор они работают эффективнее, чем кто-либо. А сравнивать с ними МЧС – приличных метафор не подберёшь.
Как правило, естественное лесовозобновление у нас проходит весьма успешно. Если только подрост вновь не сгорает. Мне приходилось проводить экскурсии для лесоводов из Европы в Прибайкальский нац. парк, включая Ольхон. Они завидовали – как интенсивно у нас сами собой возобновляются светлохвойные леса.
Естественные леса несоизмеримо богаче с точки зрения биоразнообразия, охотничьего хозяйства, чем искусственные. И заменять первые на вторые, тем более на Байкале – недопустимо.
Напомню, что в Байкальско-Ленском заповеднике (где на Байкальском хребте сейчас бушуют огромные пожары) природоохранный режим не допускает работ по лесовосстановлению.
Профессиональных лесоводов переубедить в данном вопросе невозможно, но здесь затрагиваются интересы всего общества, а не только лесного бизнеса.
Да, не везде леса смогут восстановиться. Это касается горных склонов на материковом берегу Малого Моря. На моих глазах за последние 30-35 лет значительная часть этих склонов из-за пожаров лишилась леса. С 2015 года «лысые» склоны по площади превзойдут лесистые. Эта территория лежит в «дождевой тени» Приморского хребта, а тут ещё и климат становится всё суше… Очень не скоро здесь сможет восстановиться лес. В Китае, к примеру, лес высаживают и на подобных склонах. Но там работы несравненно дешевле, чем у нас. Да и есть ли в них необходимость? Ну несколько сократится лесопокрытая площадь. Но и безлесные склоны весьма живописны. А для биоразнообразия часто ещё и ценнее, чем лесные. Вырастут (увы, тоже не скоро) степные травы, будут зимой ими кормиться копытные, весной – так же и медведи. Надеюсь, что победит разум. Что в виде исключения в данном случае интересы охраны природы возобладают над сиюминутным «коммерческим интересом» чиновничества и бизнеса.
Что государство наконец (опыта 2010 года оказалось недостаточно!) осознает: потери от лесных пожаров обходятся федеральному бюджету гораздо дороже, чем содержание лесной охраны и авиалесоохраны.
Что не возникнет в горах Байкала новая сеть дорог, подобно насосу, высасывающая из тайги всё ценное – от черемши до оленя и медведя.
Виталий Валентинович Рябцев, кандидат биологических наук, сопредседатель ИРОО «Байкальская Экологическая Волна». Наблюдения в районе Малого Моря веду с конца 1970-х, в 1995-2012 г.г. Работал в Прибайкальском национальном парке (научным сотрудником, зам. директора по науке).
Источник:
http://vryabtsev.livejournal.com/20539.html