Не мои стихи.

[Шароглазов А.А.]

Как много знающих, как жить.
Как мало счастливо живущих…
Сколь много вдохновенья ждущих,
Сколь многим хочется любить…

В дилемме вечной: быть – не быть,
За счастьем призрачным бегущих,
Как много знающих, как жить.
Как мало счастливо живущих…

Увы, тут некого винить.
Напрасно сетовать и злиться –
Нам от судьбы не уклониться.
Как мало тех, с кем в радость Быть,
Как много жаждущих учить.

[Шароглазов А.А.]

Зачем кружится ветр в овраге,
Подъемлет лист и пыль несёт,
Когда корабль в недвижной влаге
Его дыханья жадно ждёт?
Зачем от гор и мимо башен
Летит орёл, тяжел и страшен,
На чёрный пень? Спроси его.
Зачем арапа своего
Младая любит Дездемона,
Как месяц любит ночи мглу?
Затем, что ветру и орлу,
И сердцу девы нет закона.
Гордись: таков и ты, поэт,
И для тебя закона нет.

[Шароглазов А.А.]

Тот клятый год уж много лет,
Я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки,
И свой реконструировал скелет.
И крал себя у чутких медсестёр,
Ноздрями чуя острый запах воли,
Я убегал к двухлетней внучке Оле,
Туда, на жизнью пахнущий простор.
Мы с Олей отправлялись в детский парк,
Садились на любимые качели.
Мы пили сок, мороженое ели,
Глазели на гуляющих собак.
Аттракционов было пруд пруди,
Но день сгорал, и солнце остывало,
И Оля уставала, отставала
И тихо ныла: «Деда, погоди».
Оставив день воскресный позади,
Я возвращался в стен больничных гости,
Но и в палате слышал Олин голос:
«Дай руку, деда, деда, погоди…»
И я годил, годил, сколь было сил,
А на соседних койках не годили,
Хирели, сохли, чахли, уходили,
Никто их погодить не попросил.
Когда я чую жжение в груди,
Я вижу, как с другого края поля
Ко мне несется маленькая Оля
С истошным криком: «Деда-а-а, погоди-и…»
И я гожу, я все еще гожу
И, кажется, стерплю любую муку,
Пока ту крохотную руку
В своей измученной руке ещё держу.